У нас большая экспортная торговля, и в офисе часто лежат пробники. Там была бутылка портвейна с тоником, которая находилась там некоторое время, и управляющий сказал старшему клерку, что он может взять ее, если захочет. Позже в тот же день старший клерк сказал, что если бутылка портвейна с тоником мне пригодится, я могу взять ее домой. Он сказал, что только что открыл ее и попробовал, потому что не любит ничего отдавать, пока не узнает, все ли в порядке.
Я поблагодарил его. – На вкус, – предположил я, – как у обычного портвейна, полагаю?
– Ну, – сказал он, – это больше тонизирующий портвейн, чем обычный портвейн. Но это только то, что и ожидашь от этикетки на бутылке.
– Совершенно верно, – сказал я, – именно так. Я посмотрел на этикетку и увидел, что там написано, что портвейн чрезвычайно богат фосфатами. Вечером я положил бутылку в сумку и понес домой.
– Элиза, – сказал я, – я принес тебе небольшой подарок. Это бутылка портвейна.
Элиза очень редко вообще что-нибудь пьет, но если и пьет, то только стакан портвейна. Должен сказать, что в этом отношении я восхищаюсь ее вкусом. Портвейн, как я время от времени повторял ей, – король вин. Решили, что выпьем по рюмочке после ужина. Это действительно лучшее время для принятия чего-либо подобного; вино действует на нервы, и бессонницей потом не страдаешь.
Элиза взяла бутылку и посмотрела на этикетку.
– Почему, – воскликнула она, – ты сказал мне, что это Портвейн!
– Что же это.
– На этикетке написано «Портвейн с тоником».
– Ну, портвейн с тоником, по сути тот же портвейн. То есть это портвейн с добавлением фосфатов.
– Что такое фосфаты?
– О, ты знаешь, их много. Есть, конечно, и хинин, и магнезия, и … и так далее. Позволь мне наполнить твой стакан.
– Она сделала один маленький глоток. – Это не то, что я назвала бы приятным вином, – сказала она. – Так горит…
– Ах! – произнес я. – Это фосфаты. Они немного такие… Но так не судят о портвейне. Что тебе нужно сделать, так это набрать полный рот и «покатать» по языку – тогда почувствуешь аромат. Смотри! Вот это методика.
Я сделал большой глоток.
Когда я перестал кашлять, я сказал, что не знаю, что с этим вином что-то не так, но к этому надо быть готовым.
Элиза сказала, что, вероятно, так оно и есть, и спросила меня, не хочу ли я допить свой стакан теперь, когда я знаю, на что это похоже. Я сказал, что не совсем честно пробовать портвейн сразу после того, как его потрясли. Я бы дал бутылке отстояться день-два. Затем я взял то, что осталось в стакане Элизы и в моем, и вылил в сад. Я сделал это, потому что не хотел, чтобы наша служанка попробовала это когда будет складывать вещи.
На следующее утро я обнаружил, что за ночь два наших лучших растения погибли. Я сказал, что не могу этого понять. Элиза ничего не сказала.
Через несколько ночей Элиза спросила меня – считаю ли я, что портвейн с тоником простоял достаточно долго.
– Да, – сказал я. – Я налью тебе, а потом, если мисс Сэйкерс зайдет, ты можешь сказать, что собираешься выпить стаканчик портвейна, и была бы рада, если бы она присоединится к тебе.
– Нет, спасибо, – сказала она. – Я не хочу так обращаться с мисс Сэйкерс.
– Ты могла бы упомянуть, что он богат фосфатами. Не может быть и речи о плохом обращении с ней.
– Ну, тогда я не хочу терять тех друзей, которые у нас есть.
– Как тебе нравится, Элиза. Это кажется стыдным, – опустошить более половины бутылки хорошего вина.
– Бутылки чего?
– Вы слышали, что я сказал.
– Ну, выпей сам, если тебе это нравится.
Через несколько недель я обнаружил, что бутылка портвейна с тоником все еще стоит в буфете столовой. Я дал ее нашему слуге, объяснив ей, что будет лучше смешать содержимое с водой. Я не мог придумать, кому бы ещё её отдать. В ту ночь Элиза нашла горничную, плачущую на кухне. Когда Элиза спросила ее, в чем дело, та сказала, что предпочла бы ничего не говорить, но она хотела уволиться в конце месяца.
Конечно, Элиза заявила, что я был неправ, но я сказал горничной так ясно, как только мог, что это вино нужно смешивать с водой. Однако Элиза поговорила с ней, и она согласилась остаться. На следующий день девушка решила больше никогда не прикасаться к выпивке и, казалось, во многом изменилась. Она поставила бутылку обратно в буфет; оставалось еще больше половины.
После этого ничего не произошло в связи с тонизирующим портвейном, пока однажды я не заметил, что наша кошка, казалось, была в плохом самочувствии. Я добавил ей немного тонизирующего портвейна в небольшую порцию молока. Она быстро выпила смесь, к моему удивлению. После этого у меня было одно или пара мелких дела в саду, и когда я вернулся, Элиза сказала, что манера поведения кошка стала настолько странной, и она решила, что будет лучше закрыть её в угольной клетке.
Я пошел посмотреть на это и обнаружил её на спине, мертвой. Она имела чрезвычайно счастливое выражение на морде. И Элиза, и мне было очень жаль потерять её.
Я рассудил, что лучше ничего не сказать о портвейне. Но бутылка пропала из буфет. Элиза сказала, что забрала это, чтобы предотвратить дальнейшие несчастные случаи.
Я рассказал об этом старшему клерку, но он только по-глупому рассмеялся. По моему мнению, он человек плохого вкуса.